– Потерял, дубина! – крикнул Таргитай. Половину щеки занималкровоподтек, Мрак зацепил. – Стой, лось безрогий! Сам принесу. Тебе нельзя.

– По…чему?

– Ты, оказывается, все отдашь… всего лишь за любовь.

Он повернулся к блестящему краю. Олег, отводя глаза, с бурновздымающейся грудью, попросил глухо:

– И Посох захвати… если сможешь.

– А ты?

– Я себе не доверяю.

Таргитай исчез, только подошвы мелькнули над блистающимкраем. Олег с силой тер ладонями лицо.

– Да, Мрак, удивил.

– А ты? – огрызнулся Мрак. – Шкуру на себе рвал! Из себялез, от всех мудростей отказался. Нас обоих, надо признаться, как обухом поголове. Теперь видно, что супротив богов у нас кишка тонка… А ведь еще и недрались!

– Тонка, – признал Олег нехотя. – Ты сильнее любого зверя, ясогну в бараний рог любого мага, но против богов мы что мыши супротив кота.

Мрак с беспокойством смотрел на блистающий край:

– Слушай, а как же Тарх?

– Сам видишь. Дурню любая беда по колено.

– Потому что дурень?

– Или потому, что ему по дурости все одно – богиня, простаядевка. Ты ж помнишь, как он с легкостью взял Меч?

Послышались торопливые шаги. Над краем показались ноги встоптанных сапогах. Подошва на одном отошла, выглядывал грязный палец. Таргитайтяжело слез, в руках держал Посох и секиру в путанице широких ремней. Из-заплеча выглядывала золотая рукоять Меча.

– Пойдем? – сказал он вопросительно. – Эх, если бы ты могкак-то затащить нас наверх волшбой…

Он первым протискивался в щели, карабкался, как муравей, поотвесным стенам. Пальцы сами находили выступы, ямки – так привык лезть и лезтьнаверх, а Мрак и Олег спешили следом, подозрительно посматривали,переглядывались.

– Ну, – буркнул Мрак раздраженно, – что ты буравишь емуспину глазами? Говори. Мне тоже не все ясно.

Олег приглушил голос:

– Он толстокожий? Или что-то еще?

– А что еще?

– Он даже не очень-то заметил, что это богиня. И что у неесил поболе, чем у всех людей на свете.

– Ну, он не очень-то обратил внимание и на мощь другой… А танамного сильнее этой женщины-цветка.

– Дана могла снизойти. Как ты, к примеру, поигрался бы скотенком. Но Тарх Лелю обругал и пихнул так, что бедная едва не упала!

– Ну, – ответил Мрак с неуверенностью в голосе, – Леля моглаи не дать сдачи. Она ж богиня любви и красоты. Ей быть драчливой не к лицу…Хотя я, честно говоря, не понимаю, как не врезать в ответ, когда можно.

– Зато я понимаю, как можно жить и не давать сдачи… Но сТаргитаем все равно не все ясно.

Таргитай карабкался уже в сотне саженей – злой,сосредоточенный, непривычно собранный. Широкие ремни опоясывали спинукрест-накрест, Меч как прилип, золотистая рукоять загадочно поблескивала.

– Да ладно, – сказал Мрак. – Грех обижать того, кого обиделибоги.

Оборотня уже пошатывало, он хрипел, все чаще промахивался,хватаясь за выступы. От него несло, как от коня, крепким потом, крупные мутныекапли падали на Олега.

Чистоплотный волхв раздраженно пытался обогнать оборотня, ноколени подламывались, ноги распухли и стали как чугунные.

Таргитай из ведущего быстро оказался ведомым. Тащился, каккоза на веревке, поскуливал. Его задора, как давно заметил Олег, хваталоненадолго. Мрак же всегда сперва возражал, высмеивал, но, ступив на тропу, ужене сходил. А вот он, волхв, замечая за другими многое, в себе так и неразобрался. Слишком многое стряслось за лето. Когда-нибудь, когда все этокончится, то, если уцелеет мир, он забьется куда-нибудь в нору, где никто ненайдет и не помешает, и будет размышлять, думать, мыслить…

Мрак впереди остановился, вскинул руку. Олег уже раскрылбыло рот: оборотню если не напомнить о привале, то сам падет и других уморит.Едва дышат, соринка свалится на плечи – хребет хряснет, не до встреч…

В двух десятках шагов в неширокой впадине, через которую шлаих дорога, у костра сидели звероватые гиганты. В звериных шкурах, лохматые, свсклокоченными бородами. По кругу ходил исполинский рог, наполняли из огромногокувшина. Костер горел яро, угольки щелкали и разлетались шипящими искрами. Назамерших людей лишь один повел бровью, тут же отвернулся и припал к рогу.

Таргитай и Олег замерли, вид гигантов был страшноват, а Мракотдышался и сказал громко:

– Исполать вам, люди… гм, боги добрые. Не подскажете, какпобыстрее добраться на самый верх?

Таргитай за их спинами жалобно проблеял:

– А то и подсобили бы или как…

Гиганты ели, прикладывались к рогу. Наконец один, огромный имассивный, как копна, сказал с презрением, все еще не замечая мелких людишек:

– Те, кто пасет стада, – не мужчины, а слабые бабы.Настоящие… Да, настоящие остались в диких лесах. Они живут, как и должны житьлюди, – охотой! Догнать зверя на бегу, свалить наземь и хватить ножом по горлу,а то и самому зубами – разве не по-мужски? Припасть алчущим ртом к ране, откудахлещет горячая кровь! Бера давили голыми руками, рыбу хватали без острог исетей!

Гиганты мерно кивали. Один возразил:

– Но ты, говорят, начинаешь покровительствовать и тем, ктогоняет стада по Степи?

Гигант нехотя двинул могучими плечами:

– Я ж говорю: мельчает народ. Уже мало осталось народов,которые живут только благородной охотой. То один, то другой от лени да страхаза день завтрашний… ну да, от страха, не сразу бьют зверя, а держат в загонах.Кто день-два, кто дольше. Сперва я отказывался от таких, потом… ладно, они жвсе-таки при зверье!

Снова мерно кивали, пили, выхватывали из костра зарумяненныекуски мяса. Ели жадно, кости хрустели на крепких зубах.

Мрак ощутил, как закипает кровь. Промелькнули яркие картинырадостной охоты, когда он прыгал на зверя с ножом, катался в смертельнойсхватке, а потом пил горячую кровь, сдирал шкуру и победно набрасывал на плечи…

Краем глаза видел загоревшиеся глаза Олега. Звякнул охрустальный пол Посох, но тут же, грубо вторгаясь в радостные картины, по плечуударила сильная рука. Таргитай зло затащил обоих обратно, прошипел, какразъяренная змея:

– Что с вами? Куда ветер подует, туда и гнетесь!

Мрак ударился головой, очумело проговорил:

– Смотря какой ветер…